Кайсё - Страница 135

К оглавлению

135

Николас обернулся и увидел Оками, продирающегося через толпу. Он ринулся за ним, проталкиваясь через поток японцев и немцев, проскочил ряд туристских автобусов. Оками исчез за углом, повернул на улицу Кортот. Николас последовал за ним, заметил, как тот еще раз завернул за угол и побежал прямо на более широкую улицу де Соль. Подбежав туда, Николас увидел, что это была улица-лестница со множеством ступенек, разделенных на ряд пролетов, спускающихся вниз от самой верхушки холма.

Оками быстро бежал по ступенькам вниз. Николас преследовал его. Между пролетами ступенек были широкие площадки, а по обе стороны улицы стояли приземистые жилые здания из белого камня, спускавшиеся до широкой улицы Коленкурт, где находились заполненные людьми магазины, двигались потоки автомобилей и где была станция метро. Николас понимал, что он должен настичь Оками до того, как он исчезнет в этом городском лесу, где не останется никаких следов.

Топот ботинок двух человек, бегущих по каменным ступенькам, отражался от фасадов зданий, поднял в воздух тучу голубей, оторвав их от дневной трапезы.

Николас открыл свой глаз тандзяна и услышал тихие удары по мембране кокоро, которые приводили в движение мысли, превращали психический импульс в реальность.

Он полетел вниз, устремив глаза на исчезающую внизу фигуру. Одновременно его глаз тандзяна осматривал более широкое пространство вокруг, пытаясь обнаружить западню, которая, как он все время чувствовал, дожидалась его.

Как это случалось неоднократно и раньше, после того как он увидел его впервые, образ Мессулете в Венеции, нагибающегося, чтобы поднять свою шляпу, возник мысленно наподобие облака, закрывающего солнце. Что-то в этом образе было необычным? Что-то вызывало беспокойство, что-то было не на своем месте, как если бы это было в кинофильме, а же в действительности.

Николас коснулся одной из площадок лестницы и полетел дальше через следующий пролет ступенек. Он настигал Оками. Внизу под ними уже была видна улица Коленкурт, медленно ползущие по ней автобусы, плотный поток автомобилей, густой водоворот пешеходов. Там внизу был большой город с лабиринтом улиц, в которых легко было укрыться.

Подобно обезьяне, Оками ловко проскользнул мимо влюбленной парочки, которая прервала свои нежные объятия в с удивлением посмотрела на него.

Если это на самом деле был Оками. Если бы Оками и владел кореку, он был слишком стар, чтобы двигаться с такой быстротой и ловкостью.

В этот момент Оками споткнулся. Он был на середине пролета лестницы, как раз под Николасом. Ом упал, перевернулся и покатился вниз по ступенькам, кувыркаясь через голову.

Николас прибавил скорость, перескочил через площадку и полетел над следующем пролетом. Он приземлился около распростертой фигуры Оками, наклонился, чтобы перевернуть его. Его взгляд привлекло что-то, что окаймляло подбородок Оками.

Он протянул руку и нащупал липкую резиноподобную массу. Под пальцами кожа начала сжиматься совершенно неестественным образом, обнажая край челюсти. Николас понял, что перед ним не человеческая плоть, а совершенно новый вид термопластической резины, изготовленной из силикона и поликарбоната, наподобие того, какой был создан его людьми из группы исследований и разработок для проекта «Ти».

Внезапно увиденное им соединилось с образом Мессулете, который постоянно преследовал его. Он осознал неестественность того, что, когда Мессулете в Венеции наклонился, чтобы поднять шляпу, не было никакого прилива крови к его щекам. Конечно, так и было. Тогда, как и сейчас, он был в маске!

Шок, который испытал Николас, замедлял его реакцию. Инертное тело, до этого лежавшее перед ним, внезапно накатилось на него. Он обнаружил, что его глаза уставились в маску лица Оками. Губы на маске были полуоткрыты, в центре пространства образовывалось маленькое "о".

Своим открытым глазом тандзяна Николас чувствовал, что должно произойти, видел эту уловку, понимал, что это западня, ощутил, как захлопываются ее челюсти, и начал действовать.

Трах!

Но было слишком поздно. Не оставалось даже мгновения. Когда его мускулы напряглись, чтобы дать отпор, маленькая стрелка уже была прямо у цели. Она вонзилась ему в шею. Николас тут же почувствовал, как у него сжимается горло. Он нанес ответный удар, но часть его существа уже отчаянно боролась с беспорядочным выключением его автономной нервной системы, и у него оставалось очень мало сил.

Фигура снова накатилась на него, сбивая его с ног. Николас стал падать лицом вперед. Он пытался остановить свое падение, но его ноги и руки перестали подчиняться поступающим из мозгового центра командам.

По мере того как яд распространялся по его телу, все выходило из строя. Наконец осталась в действии только та часть мозга, которая контролирует биение сердца. Но и она также была вскоре вырвана из-под его власти.

Николас чувствовал, что солнце всей своей тяжестью навалилось на его спину. Его лучи пролетали мимо, вызывая головокружительную смену радужных красок. Затем и они, мерцая, исчезли, и его сознание погасло.

Шесть обезьян
Токио, весна, 1947

— Omerta — закон молчания, — произнес Микио Оками. — Если не понимать этого, когда речь идет о сицилийцах, то тогда вообще ничего нельзя понять в них.

Полковник Денис Линнер закрыл глаза. Капелька пота медленно стекла по его щеке и с легким всплеском упала в дышащую паром воду, в которую были погружены он и Оками.

— Странно слышать от японца о древнем сицилийском законе.

Оками не спеша вдохнул ароматный пар, поднимающийся от воды. Он прекрасно понимал, что полковник хотел сказать оябун якудзы, но произнес «японец», так как он не был итеки, как предполагал это Оками, когда его сестра настояла на их встрече. Она сходила с ума по этому человеку. Это безрассудно, думал Оками, потому что полковник с Запада, еще более безрассудно, потому что он женат, и уже совсем глупо, так как он счастлив со своей женой.

135