Кайсё - Страница 126

126

Они уселись за стол около одного из огромных зеркальных окон, из которого открывался вид на гавань. В это время года громадный ресторан был почти пуст. Чайки, ставшие наглыми и разжиревшими благодаря подачкам от посетителей Госмана, носились, хрипло крича, над темными водами, как если бы это был разгар лета.

Некоторое время они молча пили заказанные напитки. Несмотря на желание сблизиться с Маргаритой, чтобы добраться до убийцы Доминика Гольдони, Кроукер сдерживал себя. Это было нелегко. Вот здесь, прямо перед ним, сидит тот, кто является единственным связующим звеном с человеком, убившим Гольдони. У Лью было предчувствие — качество, которое родилось в нем в джунглях нью-йоркских улиц, — что, если она не сможет или не захочет помочь ему, этого человека не удастся найти никогда, какие бы усилия ни предприняли он и Лиллехаммер. Он знал, что Маргарите хотелось рассказать ему все, что ей пришлось испытать с тех пор, как она и Франси были похищены, и это были ужасные, трагические происшествия. Кто знал, хватит ли у нее силы воли или глубины веры в него, чтобы вытащить все это снова на свет божий? Он совсем не был уверен, сумел ли бы он сделать это сам, если бы оказался на ее месте.

Маргарита допила свой напиток и уставилась на пустой стакан.

— После того как он отпустил нас, — произнесла она медленно, почти отрешенным голосом, — когда все это кончилось... то, что он сделал с Домом... когда я привезла Франси домой... — Ее печальные глаза взглянули на Кроукера. — Я поняла, что это еще не все.

Она глубоко вздохнула, и Кроукеру представилось, что она инстинктивно уперлась пальцами ног в землю, как это делают отдыхающие на морском пляже, когда на них обрушивается приливная волна, готовая утянуть их за собой в море.

— Видите ли, что-то произошло между вами и мной, что... я не думаю, что он заранее предусмотрел это. Он появился здесь для того, чтобы, используя меня, добраться до Дома, и это ему удалось. Но произошло еще что-то на дороге однажды ночью, своего рода... не знаю, как выразить это... своего рода смена ролей. Он предоставил мне возможность убить его, и я ею воспользовалась. Но ничего не получилось. Он заменил лезвия бритвы, и то, которое я взяла, не имело острого края. Он заявил, что это не имеет значения, и был прав. Я пыталась убить его, и я бы это сделала — именно это и было важно для меня знать. Тот акт... пробудил во мне решимость, о которой я никогда даже не подозревала.

Маргарита облизнула губы. Кроукер заказал еще по порции спиртного. Когда напитки принесли, он напомнил ей:

— Вы сказали что-то о смене ролей?

Она кивнула.

— Да, видите ли. Это как бы он дал мне... силу и взамен отнял у меня что-то.

— Что именно?

Она отпила немного из стакана.

— Я не знаю. По крайней мере, не знала. Теперь я начинаю подозревать, что это могло быть на самом деле, и это пугает меня. — Она сделала еще глоток почти через силу, и Кроукер решил заказать побыстрее еду, как только сможет привлечь внимание официантки.

Маргарита обхватила голову руками.

— Я должна поговорить с кем-либо об этом. Удерживать это в себе для меня больше... невыносимо. Но кто поймет? Ни мой муж, ни моя дочь. И я не могу говорить об этом со своими друзьями. — Она подняла голову, ее глаза изучали его лицо.

«Что она хочет, — думал Кроукер, — понимания или оправдания?»

— Остаетесь вы, Лью, потому что я не знаю, кто вы для меня или кем вы станете. Вы такая же неизвестность, какой стала и вся моя жизнь.

— Маргарита, что это? Что, вы боитесь, он отнял у вас?

— Мою способность ненавидеть его.

Кроукер видел, что она испугалась, не рассмеется ли он прямо ей в лицо. Так почти наверняка сделал бы ее муж, если бы Маргарита доверилась ему. После того как он видел тело Доминика Гольдони, ее страх совсем не казался ему смешным. Наоборот, он вызывал в нем какой-то внутренний холодок.

— Это как если бы мы были теперь с ним связаны духовно. Я не могу выбросить его из головы, я имею в виду не его лицо, а... Глубокой ночью я могу вдруг осязать его запах, чувствовать его близость, как если бы он в действительности был рядом со мной.

Кроукер поймал ее взгляд.

— Маргарита, я хочу, чтобы вы поняли кое-что прежде, чем мы продолжим разговор. Этот человек, который похитил вас с Франси и убил вашего брата, чрезвычайно опасен, и я думаю совершенно определенно, что вы единственный человек, кто может помочь мне отыскать его. Без вас я не смогу сделать ничего. Я должен знать, что могу рассчитывать на вас. Если это противоречит вашему...

— Я хочу помочь вам, — заявила она чуть-чуть слишком поспешно. — Мне нужно это. Я должна убедиться, что он не...

Она покачала головой, не в силах продолжать. Кроукер подозвал официантку, заказал приготовленных на пару моллюсков и омаров. Моллюсков принесли почти сразу, в громадных блюдах. Они издавали аромат морской воды и водорослей. Маргарита ела их сладковатую мякоть медленно и с удовольствием. На ее лице вновь появились краски, и казалось, что к ней постепенно возвращается самообладание.

— Я без конца думаю о том, насколько я изменилась с тех пор, как он отпустил меня.

Она покончила со своей порцией моллюсков, отставила от себя блюдо, облизала один за другим пальцы, тщательно, как кошка.

— Откровенно говоря, мой брак был, к сожалению, неудачным. Между Тони и мной нет близости. Оценивая прошлое сегодня, мне не верится, что такая близость вообще была когда-либо. Что касается женщин, то Тони общается с ними только через посредство своего «петушка» и кулаков. Общение с другими мужчинами ограничился переговорами — в этом вся его жизнь. Когда я поднимала голос, он бил меня. Думаю, что, поскольку он сицилиец, ему стало плевать на меня с тех пор, как родилась Франси. Почему не сын?

126